По островскому тракту я ездил десятки раз. Чаще всего на крестьянских лошадях (Константин Петров из д. Морозово, Пётр и Иван Федотовы из д. Исаки), иногда с мещанином Лукиным Василием Лукичом. Никаких приключений за 14 лет обучения в средней и высшей школе в дороге со мной не было. Извозчики, которых нанимали родители, были люди аккуратные, внимательные, лошади у них были хорошие. Один только раз нас остановили волки на мостике у «Деда-кабака», в верстах 10 от Опочки. Ехал я с Лукиным на пасхальные каникулы. Прекрасная весенняя ночь усыпила и меня, и кучера. Проснулись мы, разбуженные сильным храпом лошади, которая топталась на месте, готовая повернуть назад или вытряхнуть нас в канаву.
— Сашенька, смотри – волк лежит около моста…Тю! Тю!
Когда я продрал глаза, волк лениво поднимался и сворачивал с дороги.
— Где же мой револьвер? Погоди, вот я тебя!»
Василий Лукич порылся под сиденьем, вытянул оттуда большой револьвер и выстрелил. Замеченный нами волк сделал решительный прыжок в сторону. Одновременно с дороги поднялся и второй, которого я не замечал. Оглядываясь в нашу сторону, они перепрыгнули через канаву и быстро направились к кустам. Хотя были сумерки, всё же можно было разглядеть фигуры больших, старых зверей, опасных для старых лошадок.
Не один раз пришлось ездить в дилижансе, который прозывали «Ноевым ковчегом». Это, действительно, было допотопное сооружение, экипаж персон на 20. Корпус его напоминает современный автобус, только короче. На двух продольных скамейках внутри садилось 14-16 человек. На сиденьях у входной двери позади дилижанса, снаружи были места для двух. Рядом с ямщиком помещалось тоже двое. В стенках дилижанса по одну и другую сторону по два-три стекла. На крыше, обрамлённой решеткой, помещались вещи пассажиров. Рейсы дилижанса сопровождались кондуктором. Зимой дилижанс шёл на санях, летом на колёсах. Стоимость билета дилижанса была – 1 рубль, 50 копеек, рядом с кучером – 1 рубль, внутри – 2 рубля. За вещи до 1 пуда плата не взималась. Запрягался экипаж четвёркой лошадей. Между Опочкой и Островом он имел три остановки на станциях – Исса, Новгородка, Крюково. Расстояние между станциями было разное: от Опочки до Иссы – 20 верст, от Иссы до Новгородки – 15 верст, от Новгородки до станции Крюково — 15 верст, от Крюково до Острова – 18 верст. На этих станциях менялись лошади и ямщики, можно было напиться чаю и пообедать на станциях, построенных из кирпича. Постройки были стандартные, очень удобные, снаружи красивые. В станционном здании помещалось почта, было две комнаты для приезжающих, квартира для станционного смотрителя и почтового работника.
Содержались станционные здания плохо: ремонтировались редко, в мебели было много клопов, везде висела паутина. Жалобная книга была полна чеховскими записями. Рядом с главным зданием был большой двор и постройка для содержания лошадей, которых на каждой станции было 18-20-25. Лошади не отличались упитанностью, так как содержатели ямских гонов старались экономить корм. Лисовские пороли лошадей хуже, чем Федотов.
Путешествие в дилижансе продолжалось с 10 часов утра до 8 часов вечера. Ямщики с пассажиров получали по 5-10 копеек на чай. За эти подачки пассажиры требовали быстрой езды. Зимой дилижанс защищал от снежных бурь. Летом пассажиры страдали от дорожной пыли, просачивавшейся во все щели, от страшного грохота колёс, дребезжания рам, треска всего корпуса. Зато во время дождя под крышей дилижанса можно было найти надёжное убежище. С большим удовольствием покидали дилижанс пассажиры, набитые, как сельди в бочку. Упирая друг в друга плечами, боками, коленками, люди сидели неподвижно, точно проглотили аршин. Засыпая, стукались друг о друга лбами, просыпались, делали вид, что спят, понемногу опять наклонялись до хорошего толчка, извинялись за беспокойство и т.д. Редко, когда дилижанс шёл свободный. Дешевизна передвижения обеспечивала полный состав пассажиров.
В Острове на станции дилижансов проживали и содержали буфеты наши знакомые – Ладинские (мать, дочь и два сына). Они всегда очень радушно встречали меня, угощали, давали ночлег. Мама за это посылала им подарки. Помимо личных качеств Екатерины Ивановны, Елены Ивановны, Петра Ивановича и Сергея Ивановича, к этому дому привлекала семья кузнечиков, которые жили в красивом доме из картона. Кузнечики (саранча) ходили по этому дому, как люди. Для них тут были устроены лестницы, натянуты ниточки, верёвки. Они хорошо знали голос хозяев и подчинялись ему. Постучит Пётр Иванович или Сергей Иванович по столу и скажет условленное слово — кузнечик выходит на крыльцо. Лоб высокий, открытый, вид глубокомысленный. Постучат по-другому, скажут другие слова — саранча, цепляясь по верёвочкам, лезет обратно в дом. Повинуясь хозяину, кузнечики прыгали, садились, закусывали. Кто и как их выдрессировал, я не поинтересовался, но учёные кузнецы сидят у меня в памяти, как монстры, каких больше нигде не приходилось встречать.
Несколько раз до Острова ездил на почтовых лошадях. Это путешествие на паре почтовых в рессорном тарантасе стоило рублей 6-7, считая и чаевые ямщикам. Езда на почтовых сравнительно с другими видами передвижения имела преимущества своей быстротой. Кроме того, передвигавшегося на почтовых никто не стеснял, весь экипаж был в его распоряжении, никто его не толкал, не мешал ему думать думу свою.
Вообще дорога от Опочки до Острова, прямая, широкая, хорошо вымощенная, не давала большой пищи воображению. Чтобы занять время, считал количество телеграфных столбов между верстовыми столбами, слушал гудение телеграфных струн, считал ласточек на струнах, коров на лугах.
